Голосование пользователя

- Командовать будешь своими змеями, жрица, перед тобой свободный человек, а не раб! - с толикой гнева и презрения отвечает Крэг, но всё же быстрыми движениями бросается к сундуку, понимая, что дорога каждая секунда.
Внутри оказались вещи жрицы, в которых варвару пришлось изрядно покопаться, но в конце концов мешок был найден и извлечён на свет. Теперь содержимое сундука Ниназу уже не было для варвара тайной.

Понимая, что девушка вряд ли сможет одновременно сдерживать кровь, обильно вытекающую наружу, и доставать нужное, варвар сам развязал красную тесёмку и поставил мешок перед жрицей, а затем сел подле неё, протянув руки к шее Сина и показывая взглядом, что он готов зажать рану.

Собирать ему было нечего, разве что, он бы утащил с собой мешок с едой, которую они добыли с корабля, бросив туда же самое ценное.

Крэг стоит неподалёку от споткнувшегося об лодку Сина и смотрит в сторону чуть правее змеи, которая отлетела к скале. Таким образом, в его обозрении змея, скала и кусок корабля

  — Ой! — Вскрикнула ведьмочка, невольно пряча черпак за спину, а щепку сбрасывая за борт. Покачнувшийся вслед за центральным домом плавучий городок заставил её уже привычно переступить с место на место, что бы устоять на ногах, а залитый бодрящим зельем и теперь ещё и адреналином мозг буквально зазвенел от суматошно скачущих идей. Кто это там приплыл? Почему змея? Зачем? А почему это она этих нырцов не кушает? И у морских змей ведь шкура тоньше и нежнее чем у сухопутных, можно будет отличные сапожки сшить. И плащ. И... Вздрогнув от очередного толчка она начала подозревать, что змий очень даже не прочь поработать живым плащом. Заглотнёт на раз-два и с превеликим удовольствием.
  — Ой-ёй... — Вновь пробормотала она, обернулась в сторону берега и леса, где укрылась в прошлый набег неведомой твари, но сейчас удрать было уже не так-то просто... Пришлось ещё секунду поскрипеть мозгой соображая, что делать со всем этим безобразием и как бы так изловчиться остаться при всех своих руках-ногах.
  — АДЖААААЙЙЙ!!! КО МНЕЕЕЕ!!! — Завизжала она как полоумная, подзывая старейшину словно собаку, а сама кинулась в своё логово спасать варево пока качка его не опрокинула. Цыкая зубом от того, что нет ни одного рыбьего или накрайняк ослиного пузыря под рукой, она выудила её из котелка и брезгливо поморщилась, глядя как медленно и неторопливо с неё стекает вонючее варево.
  — Острогу дай! — Приказала она какому-то парню сунувшемуся к дом на её крик, даже не высматривая в полумраке - Аджай это там или не Аджай. Сцапала длинную острую палку и тут же принялась одним боком соскребать со стекла зелье. Дунула на него чуть присушивая, что бы не растекалось почем зря. Встряхнула бутылкой зажав пальцем горлышко и мокрым пальцем провела по второй стороне. Повторила процедуру с пальцем ещё пару раз и протянула пованивающую теперь острогу обратно.
  — В воду не роняй только! Шкуру там проткни или ещё чего, авось поможет. Всё, кыш-кыш-кыш отсюда!
  Выгнав на улицу бойца с заговорённым оружием, которое по её задумке должно было проткнуть шкуру и дать смешаться крохам зелья уже под ней когда смешаются с кровью, что бы те, резко испарившись, раздули эту самую шкуру отделив её от мяса изрядно повеселив змеюку да испортив ей всю плавучесть, Дарлира выудила из котомки запасное белье и, намотав его на бутыль, щедро вымазала в зеленоватой жиже зелья. Даже не став затыкать горлышко подхватилась и выбежала прочь, пытаясь придумать как бы все это забросить змею в пасть и что делать с остальными нырцами. Ах да, у неё же есть чешуйка...

Ведомая проводником в укрытие, Ниназу не сводила взгляд со своих товарищей по (не)счастью. Ей было необходимо удостовериться, что они с Крэгом не послали его на верную смерть. Но кажется всё обошлось самым наилучшим образом.

Служительница протянула руку к повязке, чтоб понять, действительно ли вещица, что привела Лаэрта в сознание, утеряла свои магические свойства. Камень в повязке чем-то напоминал ее собственный - в кулоне, и если бы он не треснул, она была бы уверена, что со временем он восстановится. Возможно, она могла бы его починить.

- Где ты его нашел?

Абориген, поглядывавший на обмотанную вокруг руки повязку с треснувшим камнем, кажется, уже осыпавшимся с выщербин сверху в море, пока он плыл и тащил парус, немного задумался, поднимая глаза на женщину, а потом сказал:
- Нашёл.
Кивнул на скалы.
- Здесь. Три большой шторма назад.
Он задумался ещё немного, а потом расплёл узел с руки и протянул бандану Ниназу.

- Ниназу, - жрица приложила ладонь к груди и четко проговорила свое имя, рассчитывая, что в ответ он назовет свое. Она вдруг сообразила, что во всей этой суматохе они даже не узнали имя спасителя. И мало того, не поблагодарили, - спасибо тебе.

Затем она взяла бандану и положила так, что камень оказался скрыт в руках, и ненадолго сконцентрировалась только на нем. Заговоренный кошачий глаз... Ниназу сталкивалась с такими. Подобные камни сами по себе обладали интересными свойствами. Символически, конечно. Но зато очень хорошо реагировали на заговоры и подобного рода манипуляции.

- Попробуем, - жрица что-то прошептала, не выпуская камень из рук. Возможно, его целостность она и могла восстановить, но вернуть былые свойства точно нет. Только каплю божественного благословения на удачу. Но зачастую именно вера в то, что тебе помогают какие-то высшие силы играет ключевую роль.

- Син, - также приложил руку парень.

Он с интересом наблюдал, хотя в тени перевёрнутого набок корабля и скалы было сложно разобрать, что, нехотя, под воздействием воли и лучших побуждений Ниназу камень в налобной повязке восстановил свою целостность. Что бы ни раскололо его, покинуло его вместе с трещинами, но "зрачок" кошачьего глаза не приобрёл прежней чёткости.

Жрица разняла ладони и с сожалением взглянула на целый, но до сих пор тусклый камень. Вздохнула и протянула бандану владельцу,

- Извини. Он больше не работает. Но и вредить не будет. Сохрани его, - возможно его могло бы зарядить что-то более могущественное, или по крайне мере, можно будет продать такому же любителю камушков.

Ниназу сняла капюшон и попыталась пригладить всё еще влажные волосы. По хорошему, их не помешало бы расчесать гребнем и смазать маслом от колтунов, но ничего из этого у жрицы при себе не было, да и вполне могло подождать.

Девушка подыскивала слова, чтоб спросить у нового знакомого, куда они вообще попали и чего стоит опасаться, но её внимание привлекло едва заметное шевеление в лианах. Девушка чуть прищурилась, чтоб убедиться, что ей не показалось и коротко кивнула в знак приветствия маленькой змее.

Змея посмотрела на неё внимательно, но никаких больше знаков не подала.

  Облизав на пробу черпало, Дарлира тут же взбодрилась, развеселилась, заалела щеками и возжелала чем-нибудь закусить. Порылась в сумке, но грызть там было нечего - все орешки, сухофрукты и прочее, что она иногда жевала со скуки и хранила во внешних кармашках было украдено коварным морем во время шторма. Печально лизнув черпало ещё разок, она отметила лакричный привкус и пожалела о том, что под рукой не было доброго пучка полыньи. Вот старуха такие зелья всегда с ней варила. Так там и от одного только вкуса взбодришся и ошалеешь так, что никакой магии и не понадобится! Осталось только все это перелить и можно было браться за вонючку... Вот только переливать-то толком было и некуда. Почесав затылок под шляпой и посмотрев на ведро с водой, котелок с зельем, полупустой бочонок с ромом, стеклянную бутыль и совсем уж крохотную фляжку, она первым делом наполнила последнюю и спрятала её в сумку. Зелья оставалось ещё прилично, так что она выплеснула в окно воду из ведра, вылила в него ром, а зелье укупорила в бочонок.
  Полизала уже и без того чистое и сияющее в свете огня черпало, подумала немножко, порылась в завалах на полу выудила еще один котелок, побольше. В котором видать на всю семью готовили, но который она даже через комнату перетащила с изрядным усилием. Накидала в него всякой тухлятины и мокрых заплесневевших тряпок которых тут было в избытке, трижды плюнула, поскребла ботинком о край посудины, соскабливая грязь и землю, принесла в бутылке немного морской воды, залила смердящее варево, кинула туда же канифоль, как вместо древесного сока и, пока оно грелось, взялась за саму бутылку. Натолкала в нее несколько алых угольков, залила тут же зашипевшим ромом, засыпала туда перец, сунула пряный перец под нос от чего несколько раз чихнула прямо в горлышко, а после поставила её вертикально в котелок. Вонизма к этому моменту в комнате была уже несусветная, даже с учетом распахнутых окон, но усевшись и начав с усилием ворочать густую похлебку черпалом, ведьма только почесала свербящий нос да забубнила заговор. В этот раз зелье было куда хитрее. Собственно было сразу два зелья - одно в бутылке, второе в котелке. Одно - земля и гнилостный миазм, второе - огонь и ветер. Злое колдунство, вонючее, но куда деваться-то? А главное - силу зелий нужно разделить так, что бы те тянулись друг к дружке, желая дополниться противоположной силой, заполнить искусственную пустоту... А слившись - высвободиться, изойтись жарким паром, взвиться в воздух и окутать злобной, жуткой вонью всю округу, щекоча всем нос со страшной силой и отпугивания мерзкими ароматами тления. Ворочая черпалом постепенно растворяющиеся в зелье тряпки, Дарлира время от времени косилась на манящий бочонок, но пока крепилась и все продолжала бубнеть разделяя силу варева.

В ожидании таилась чудесная возможность знакомства с окружившим её пространством. Новой кожи касались лучи солнца, настойчивые, властные. Эа с грустью понимала, что не может им противостоять. Тепло разливалось по телу стремительно, на щеках появился румянец, а во рту пересохло. Так оно и происходит? Вот оно что… Забыла ты, Эа, каково это подчиняться солнцу. Каково это – быть среди смертных. Как время болезненно забирает ум, тело, силу, красоту, могущество. И память. Эа помнит, как быть человеком, жить от солнца до солнца, сменяя цикл за циклом.
Однако луна никогда не подводит, приходит вовремя, сменяя надменного брата своего. Тогда-то и наступило твоё время, Эа, дочь земли, поцелованной лунным светом. Сквозь гудение земных циклов, сквозь танец времен, меняющиеся языки и русла рек, сквозь рухнувшие горы и растаявшие моря, по ложащимся в могилы смертным телам легкой поступью проходишь ты, Эа, туда, где горячее сердце Человека неизменно ждет твоего появления.

В груди вспорхнула горячая птица – Великий Человек стал точкой и теперь уж глаза Эа больше не отрывались от неё. Тепло с поверхности кожи медленно проникло внутрь, собралось тугим клубком в животе, да так угнездилось там, что Эа невольно положила прохладную ладонь поверх, да так и оставила.
Под ладонью увеличивалось то, у чего было много имен. Могущество, всевозможность, мощь, власть, проникновение, захват. Пальцы собрались в кулак, глаза неотрывно следили за растущей точкой. А Человек уже был внутри сомкнувшейся вокруг него ладони, еще не ведая, зачем.

Кулак или ладонь – что выберешь ты, белоголовый? Эа подарит тебе каждый глоток воздуха, ночь, сменяющую день, земли, множество земель, которые ты даже не сможешь увидеть, будь ты хоть тысячу раз бессмертен. Леса будут обнимать тебя, как я обниму тебя. Моря будут мыть тебе ноги, как это сделаю я. Луна тронет твои уста, а потом их заберёт Эа.
Свободная, как воздух, она чувствовала, как танцуют пальцы, вбирая в себя дребезжание земли от всякого Его шага. Грохот поступи сотрясал всё её нутро. Эа пьянела от аромата с поверхности его кожи невидимыми струями доносившегося до её ноздрей.
Могучий Полководец, с тобой моё слово, нить проклятия крепка, не перерубить острым клинком, запутались в ней твои мысли, налились тяжким грузом ноги и острый твой язык отчего-то не желает шевелиться.

Души их сквозь проемы глаз встречались уже тысячи мгновений, но всякий раз как в первый. Тело, что было непривычно, человеческим на сотни искр распадалось рядом с Ним.
Вот каким ты стал, Эридан… Снова смертен, но также прекрасен.
Смотри, вот тебе моя ладонь. Это Я, Эа.

Эа протянула Эридану руку, прохладная бледная ладонь приглашала его в дорогу. Коснись её, Человек и ты вспомнишь, почувствуешь то же самое. Столетия скитаний, могущество встреч, величие Пути.
- Я та, что здесь, - прохладная ладонь приятно ложится на согретую солнцем, липкую от пота грудь Эридана. Сердце совершает толчок. И Великий Полководец вспоминает.

Когда змеи проплыли мимо корабля даже не обратив никакого внимания на шум, поднимаемым варваром, да и на сам корабль тоже, Крэг на секунду застыл в недоумении, только что открывшийся для очередного выкрика рот, превратился в удивлённую гримассу. Он осмотрел себя, пощумал руки, и ноги, но так ничего и не заметил.

«Видно жрица и правда какое-то сильное колдунство наложила» - Мелькнула мысль в голове варвара, пока он глазами искал фигуру Лаэрта на корабле.

Ну, им же теперь лучше. Нет змей – нет помех, а, значит, надо скорее забрать наёмника и грести к берегу, где дикарь с Ниназу уже наверняка дотащили их поклажу.

Тут же прыгнув в лодку и закинув секиру за спину, Крэг начал грести в сторону корабля крича Лаэрту:

- Живо в воду, пока эти гады уплыли, второго шанса у нас не будет!

Войдя в зал, можно лицезреть довольно необычную для этих мест картину. Прекрасная беловолосая девушка с лисьими чертами, используя традиционную позу сейдза сидела на алом дзабутоне и тихо потягивала небольшую аккуратную трубочку. По бокам помещения на всё таких же подушках, сидела свита девятихвостой, те разумные что абсолютно верны ей и всегда будут сопровождать свою повелительницу. Перед девушкой стоял небольшой стеклянный столик на котором были расставлены глубокие пиалы и несколько аккуратных бутылок судя по начертанному иероглифу с вином... К алкоголю, на всё том-же столике были предложены закуски копчёное острое мясо и хитро нарезанные овощи. Преимущественно перцы и маринованные корнеплоды. Отличная закуска для вечернего приёма гостей...

Йоко вновь курила свою любимую трубку. Это был хороший знак и свита лисицы знала, что у той хорошее настроение, а значит она будет более снисходительна чем обычно... Тонкие облачка синего дыма поднимались от исписанной знаками и иероглифами трубки девушки и улетали в приоткрытое окно растворяясь в вечерних сумерках и начинающем охлаждаться воздухе...

- Переговорщики прибыли госпожа... Новое действующее лицо вошло в зал. Молодая девушка в аккуратном и жутко дорогом "западном" платье опустилась перед лисой на колени и стала ожидать дозволения продолжить... Внешность её была довольно экзотической для этих мест. Каштановые длинные волосы, ярко алые глаза и объёмная грудь. Девушка была типичной "иноземной" красавицей, что иногда привозили на невольничьи рынки... Однако длинные волчьи уши и длинные когти на руках, что были проявлены из-за частичного оборота выдавали в той очередного ёкая, что служил "каннибалке". Оборотень, чистокровный и очень сильный. Или как говорят некоторые пришельцы "Вервульф", крайне жестокое и опасное существо, что пожирает тех, кого сможет победить и заражает людей "волчьей болезнью" при укусе...
Она же Асэми Кинко, верная посыльный и глашатай что служит Йоко и несёт её волю. По-собачьи преданная, она буквально боготворит свою госпожу и готова исполнить любой её приказ... Уловив незамысловатый жест от лисицы, Асэми продолжила;
- Они просят встречи госпожа, сегодня или завтра... Что мне ответить? В голосе девушки не было подобострастия, однако взгляд пылал фанатичностью. Казалось, что даже если Йоко прикажет изрубить гостей в капусту, Асэми тут же выполнит указание.
- Сэ-чан, будь добра пригласи их сюда... Негоже заставлять их ждать Мягкий голос лисицы зазвенел серебряным колокольчиком. А во взгляде запылали безумные искорки, кажется госпожа-лиса снова что-то задумала... Вновь поклонившись, Асэми вышла из зала к гостям...

- Оне-сама, разумное ли это решение? Подала голос одна из сидящих по правую руку от Йоко фигур...
Молодая девушка в белом кимоно, чертами чем-то напоминающая саму Йоко. Однако в отличие от девятихвостой, за спиной говорившей было всего три хвоста. Да и выглядела она заметно моложе.
- Не волнуйся сестра... Я знаю, что делаю... Поверь, это будет интересная партия. Как и всегда загадочно ответила Йоко и вновь затянулась дымом... Младшая лисица лишь кивнула и перевела взгляд на другого члена свиты. Рей Кимиро, личная служанка госпожи Йоко, сидела по левую руку и держала в руках небольшой заряженный арбалет... Меткий стрелок, Рей отлично управляется с ножами и арбалетами, а знание ядов делает её очень опасным противником... Если бы не верность лично Йоко, она могла бы доставить много проблем любому из присутствующих...
Последним же членом свиты была... Человек! Длинноволосая брюнетка с перетянутым лентой хвостом. Щека иссечена шрамами, а ярко-зелёные глаза напряжены. Обманчиво расслабленная, она задумчиво полировала катану тряпицей изредка поглядывая на дверь... Фуми Такая была заядлой рубакой, что лишь в пылу битвы чувствовала себя живой... А ещё отличным тактиком, что могла разработать план практически для любого сражения... Пусть грубость и пристрастие к алкоголю и несколько портило впечатление о ней... Молчание повисло в комнате и все присутствующие ожидали начала переговоров...

Робкая улыбка исчезла сразу, словно художник умелой рукой стремительно стёр ее и за пару крошечных штрихов обратил в грустную усмешку.
В глазах мелькнул то ли испуг, то ли сожаление, но то, что случилось дальше, было и вовсе необъяснимо. Девушка вдруг протянула букетик Эридану, а губы чуть дрогнули так, будто она вот-вот заплачет:
- Возьмите просто так.
Венок очень шёл к ее страдальческому личику, а в глазах явственно блеснули слёзы, стоило молодому полководцу исчезнуть за поворотом.
- Будет что положить на могилу брата, - донёсся до ушей звенящий шёпот. Почудилось будто. Но разве может почудиться такое? И как подобное сочетание слов, крамольное, жестокое и предательское, могло сорваться с губ совсем юной девы?
Ответы, если даже он и мечтал их получить, растворились в топленом воздухе вместе с торговкой, коей и след простыл. Только лавровый венок лежал на месте, где мгновением ранее переминалась с ноги на ногу рыжеволосая грустная девушка.

Спустя какие-то несколько часов весть о страшной кончине брата доберётся до покоев Эридана.
Убийца, если он и был, окажется весьма искусен. На теле умершего не будет замечено никаких ран, рядом не найдётся и намёка на крупицы яда, более того - брат не станет сопротивляться, защищать свою жизнь, а это, пожалуй, и есть самое невероятное.
Глаза его страшно выпученные, а рот искажённей в крике свидетельствуют, что Марк узрел нечто необъяснимое, что сразит его, юного и сильного, сразу и наповал.

Стража у ворот будет клясться, что в дом никто не мог проникнуть,, а прислуга со слезами станет умолять не казнить ее, потому что хозяин изволил лишь отдыхать и запретил являться к нему в покои до самого утра.

Лишь после, когда труп заботливо укроют и отнесут на ложе, Эридан заметит маленький букетик фиалок на столе - тот самый, перевитый грубой бичевкой, что он так и не взял из рук торговки цветами.

  С истошным визгом подскочив от близкого раската грома, Дарлира тут же продолжила своё бегство боясь даже обернуться, что бы понять, какого беса тут творится и почему да откуда взялся очередной шторм. Успев пробежать пару сотен метров по пляжу, она резко развернулась, что бы ломануться в кусты и только сейчас заметила, что это ни разу не случайное совпадение, что это даже не невезение, а буря не просто так решила громыхнуть именно тогда, когда на лагерь решило напасть неведомое чудище... Огромная рогатая голова, чти очертания терялись на фоне грозовых разрядов, рёв и топот, казалось сам повелитель небес лично пришёл продемонстрировать свои навыки метания молний да заодно покарать парочку несчастных кочевников за какое-нибудь мелкое прегрешение. Вот чего они громоотводы на своих плавучих лачугах не ставят? Не уважают поди, надо проучить их как следует! Чтоб знали, чтоб боялись! Дав себе зарок посадить рядом со своим будущим родовым поместьем, избушкой, замком, дворцом или чего там будет самую шикарную и высоченную ель, что бы любой громовержец мог лупить в неё сколько ему будет угодно, застывшая от увиденного зрелища ведьма кинулась было в кусты, тут же застряла и суматошно дергаясь в ветках заметила как её котомка уже и сама начинает током биться. Испуганно открыв её и увидев, что осколок чешуи неведомого зверя успел изрядно нагреться да ещё и в ритм с воем твари мечет махонькие, буквально карманные молнии, она испуганно вышвырнула его вон и хотела уже драпать дальше...
  Но жадность взяла своё. Чай не каждый день удается оторвать кусок кого-то асуроподобного! Выхватив из котомки пару тяжелых рабочих кожаных перчаток, что были самым тщательным образом заговорены от кислот, ядов, порезов и прочей пакости, девочка сглотнула набежавшую слюну и, надеясь на то, что старая карга была достаточно прозорлива, что бы ещё и от молний их зачаровать, ухватила горячий осколок да кинулась прочь, чувствуя как тот все же щекочет пальцы своими искрами. С подсветкой в виде ручных молний бежать было куда веселее, но проторив себе путь в лес в обход этого громовержца ведьмочка заподозрила, что если тот вдруг осерчал на них как раз за то, что они стащили кусок его панциря и теперь гоняется лично за ней, а не просто так зашел перекусить человечиной, то сиять искрами на всю округу будет чревато, а потому подскочив к ближайшему дереву, она торопливо затолкала осколок во влажную землю, стащила с головы кое-как выправленный котелок и накрыла им свой трофей, что бы тот и не думал светиться, после чего отбежала в сторону, спряталась в папоротниках и сосредоточившись на Гаркью постаралась убедить его слетать на опушку, посмотреть чего там творится в лагере и не пора бы им бежать дальше, если вдруг исполин решил погромыхать в их направлении.

Лаэрт задумчиво посмотрел на лодку, затем на плескавшегося аборигена, затем снова на лодку. Перевёл оценивающий взгляд на варвара и покачал головой. Этот здоровяк весит едва ли не больше чем они с волшебницей вместе взятые! И снова посмотрел на лодку. И на этот раз во взгляде уже было неприкрытое сомнение. Он даже головой покачал слегка.

- Этот кусок дерева не выдержит нас с тобой и третьего, варвар. Бери с собой Яне, девку и груз, а потом заставь мальца вернуться за мной. Я подожду здесь. Встретишь нас на берегу по колено в воде со своей мощной секирой. Немного везения и мы все выберемся целыми и невредимыми. - Лаэрт кривил душой. Им должно очень, очень сильно повезти. Или конкретно ему. Однако мужчина был уверен, что Крэг не испугается ни чёрта, не Бога ни, тем более, каких-то жалких морских чудищ.

Сам же Лаэрт бросился на закрытую палубу, схватил одно из сохранившихся длинных весёл, поставил его между скамьями и прыгнул на него, сильно укоротив. Вернулся наверх и бросил его в лодку. Откопал также рыболовную сеть, привязал к ней канат и тоже швырнул вниз. Чтобы не занимать место в лодке и не нагружать её лишним весом, можно было сложить груз в сеть и опустить его в воду.

- Не тратьте место на воду. Наверняка где-то рядом живёт Яне и его люди. Раздобудем воду на берегу. Только самое необходимое.

"И быстрее. Пока я не передумал." - Не слишком-то весело про себя закончил Лаэрт.

Согретая солнцем пустая улочка. Красивый женский голос, доносящийся из глубины каменного дома, напевающий что-то вроде колыбельной. Камень, упруго отражающий стук копыт. Мелькнувший из-за угла рыжий локон. Фиолетовый лепесток, одиноко танцующий в воздухе.

Время будто замедлилось. Уставший от впечатлений город притих. Казалось, никому нет дела до Эридана. Долгожданное одиночество, тишина наедине со своими мыслями, коих множество и мерно качающийся круп не его коня.
- Купите фиалки, - рыжие локоны разбросаны по плечам, хрупкую фигурку скрывает плащ, глаза грустные и пустые, а в нежных руках никогда не знавших тяжкого труда, чуть подрагивает фиолетовый букетик. Девушка протягивает его полководцу и губы трогает застенчивая улыбка. Глаза остаются странно невыразительными, словно невинное дитя уже познало все тяготы жизни и ничто не способно зажечь в ее глазах хоть искорку интереса.

- Всего один золотой.
Выражение лица не изменилось. Это не шутка. Всего золотой. Всего лишь твой дом. Доспех. Перстень отца на крепком пальце. Одна золотая монетка. За крошечный букетик фиалок. Это ли не справедливость? Ведь фиалок в это время года нет.

Оглядываясь в поисках своих вещей и чего угодно, что могло бы считаться служительницей полезным, она подняла с земли один из валяющихся сосудов. Судя по морской воде, которая набралась внутрь, но не просачивалась наружу - мех был цел, а чем закупорить, это дело десятое. По крайне мере смерти от обезвоживания теперь они могли не бояться.

В сундуке, что плавал неподалеку от запутавшегося паруса, Ниназу признала свой. Несколько веток, что она предусмотрительно свила, всё еще опутывали его, и, вероятно, зацепились за что-то, не давая ему утонуть.

Активно жестикулируя, девушка попыталась привлечь внимание темнокожего парня, и как только могла - жестами и речью - стала просить его зацепить по пути и сундук. Хотя бы немного перетянуть поближе, чтоб она смогла до него добраться. И в свою очередь сама подалась вперед.

Из всего, что валялось вокруг, её мешочки с семенами, порошками и травами могли быть самым полезным для потерявшихся в чужих землях людей, среди всего, что здесь валялось. Кроме еды, само собой, поэтому она не стала дергать тех, кто занимался её поисками.


Нага посмотрела в сторону, куда указывал Крэг, и увидела тех самых гостей, которых не заметила, поглощеная вылавливанием своих припасов. Перебраться на лодке, возможно, было хорошей идеей, но Ниназу была категорически не согласна с тем, что её хозяина нужно оставить здесь одного.

- Нет, мы не можем оставить его одного, - без причин. Они просто не могли... ровно так же, как не могли оставить кого-то другого в одиночестве. К тому же, охотник их предупреждал. Затем она кивнула на кровавый след, тянувшийся от обломков палубы к останкам кого-то из пассажиров корабля, даже не к останкам, к обгрызкам, - и никого другого.

В теории, Ниназу могла бы попробовать "договориться" с существами, которые маячили вдалеке, или хотя бы задержать. Их змеиное существо даже давало какие-то шансы на успех, но... крайне маленькие. Хищник есть хищник.

- Я готова остаться здесь с кем-то одним, пока двое переправляются на берег, - это решение далось девушке нелегко, - только вернитесь за нами, прошу. И возьмите это с собой, - жрица вытянула вперед руку, в которой был мокрый льняной мешок, набитый более маленькими мешочками и свертками.

  Отобрав у Аджая чешуйку неведомой твари, Дарлира взяла её в руки и постаралась растопорщиться, изображая предполагаемую ширину зверюки. Длинны рук явно не хватало и, безнадежно вздохнув, она понурила голову, украдкой пряча чешуйку в сумку. Вернувшись в лагерь она некоторое время просто бродила по берегу, разглядывая выброшенные штормом богатства. Перепутанные едко пахнущие водоросли, вяло подергивающиеся рыбки, куски кораллов, тряпки, доски, всякая смытая с плавучего поселения мелочевка. Гаркью тоже прыгала рядом выискивая что-нибудь интересное, но кроме нескольких расколотых о камни крабов, которых птица не преминула склевать ничего толкового не нашлось. Туника уже просохла, мокрую обувку она скинула ещё когда вернулась из леса, где был шанс напороться на змею, так что чувствовала себя она неплохо, но вот пожрать хотелось чего-нибудь горячего, так что сделав круг она вернулась к лагерю. С костром дело и в самом деле шло туго, плавучие кочевники хоть и успели расколоть несколько сухих бревен из обломков своих жилищ, но вездесущая сырость никак не давала их нормально разжечь, а горючего масла найти так и не удалось, так что пришлось ведьме пыжиться и буравить гневным взглядом груду щепок пока те под скромным напором её магии не загорелись. Дальше дело пошло куда веселее - кто-то готовил, кто-то упрямо раз за разом нырял в мутную воду, кто-то оттаскивал трупы павших в сторонку, что бы те не привлекли своим запахом зверьё, Дарлира же отбивалась от гадких детишек, что норовили испоганить её одёжку красными пятнами. Немного подлечив парочку бедолаг у которых уже начиналось воспаление мелких в общем-то ран, она принялась втихомолку выправлять раздобытый котелок, где магией, а где просто ударами камня. Словам же Аджая, что он нашел её котёл, верить хоть и хотелось, но не особо моглось. Литой исполин в половину её роста ухнул в море давненько, да и как вытащить его со дна она себе не представляла. Хотя было бы здорово...
  Вздрогнув от резкого удара грома, она месте со всеми вскочила на ноги и завертела головой пытаясь понять, что вообще происходит. Крики и приближающийся грохот не сулили ничего хорошего, но и возвращаться на плоты ей как-то не хотелось. Подвели раз, подведут и второй. Да и держаться они сейчас на одном честном слове, так что если та тварь умеет плавать, то отбиться прыгая по склизким бревнам вряд ли удастся. Засвирбела жгучая досада от того, что весь её запас зелий сейчас тоже покоится где-то в морских пучинах, а наварить новых жгучих вонючек, липкого огня или хотя бы зелья кошачей прыткости она не сообразила. Да и когда бы она этим занялась? И где бы взяла пятнистую кошку? Нацепив почти что выправленный котелок себе на голову, она подхватила котомку и метнулась вдоль береговой линии прочь, решив, что проще будет сделать крюк и ввалившись в лес вскарабкаться на какое-нибудь дерево куда ни одна здоровенная тварь взлезть не сможет.

Пепел. Аль-Эрра отчетливо представляла, как появилась на свет. В волнах бесконечной лавы и вспышках вулканов, среди жаркого воздуха, выдуваемого гейзерами из-под земли. Среди циклопических осколков обсидиана и каменистой безжизненной почвы отдельные искры столкнулись в воздухе, закружились в огненном танце и, ударивший поток жаркого воздуха, раздул из этого огонька пламя, впоследствии получившее имя "Аль-Эрра". Агни-Малакар, её горячо любимая родина. Край, где невозможно определить, когда извергается очередной вулкан, а когда — двое ифритов сталкиваются на горном плато в попытках показать свою силу. Потоки лавы, раскалённые до бела камни. И пепел. Пепел всегда был в воздухе, так что когда она впервые вышла в море, то закашлялась с непривычки от того, что в том, чем она дышала больше не было ужасной смеси серы, гари и копоти.

Море стало для неё второй родиной. Амбициозной Эрре было тесно среди ущелий и хребтов Агни-Малакар. Жестокая земля не могла похвастаться изобилием занятий и развлечений, тем более какими-то богатствами. Конечно, в таких условиях наверняка в горной породе покоилось множество драгоценных камней и других даров природы, но что толку от алмаза размером с ноготь большого пальца, если единственное развлечение — кидать их на спор в лаву, у кого он больше раз отскочит по поверхности, прежде чем утонет и расплавится? Нет, она мечтала о большем. Агни-Малкар закалил её. Море дало свободу.

Как и все ифриты, Аль-Эрра была вспыльчива. Амбициозна. Напориста до наглости. Жадна до удовольствий и наслаждений. Её настроение могло меняться быстрее, чем погода в море и единственной эмоцией, которая ей была недоступна было спокойствие. Развивая кипучую деятельность, Эрра будто пыталась испытать как можно больше, словно век ифрита не мог исчисляться столетиями, иногда тысячелетиями. Даже отметив свой столетний рубеж, она продолжала жить сегодняшним днём.

Сбежав с огненной родины на корабль, она научилась многому. Прежде всего, как она считала, научилась жить. Когда Аль-Эрра появилась на "Малютке", корвете с водоизмещением в пятьсот тонн, она больше напоминала ходячий костёр. Обрубки ног парили в воздухе, лицо напоминало безликую маску с прорезями для глаз, вместо волос был обычный костёр. Как её пропустили — для Эрры так и осталось загадкой. Наверное, потому что держалась так уверенно и естественно, что ни у кого не возникло мысли прогнать ходячее бедствие прочь на берег. Она и была сплошной катастрофой: ничего ещё толком не умела делать, плохо контролировала огонь, так что вся команда дружно грозилась "опустить её на дно морское, чтоб потухла немного", уча владеть собой. Постепенно она слепила себя по частям из встречаемых людей. Сама ифрит не знала, почему выбрала именно женский образ. Видимо, чувствовала, что что-то разделяет её и большую часть экипажа корабля, бывших мужчинами. В один из набегов она "украла" лицо какой-то – явно высокородной – дамы, прельстившись строгими чертами лица аристократки. Для неё создание внешности было ещё одним способом узнать, заполучить больше: она забирала черты как понравившуюся вещь. Глаза ей достались от восточной пиратки, с ней она сражалась во время абордажа: узкие, раскосые глаза смотрели жестко, ненавистно, и ифрит утопала в этих эмоциях, пока её клинок тонул в груди противницы. Тело – поджарое, стройное и жилистое, она забрала уже на берегу, при налёте на какой-то форт. Среди заложников была молодая женщина – возможно циркачка или уличная артистка. При ней не нашлось и ломаного гроша – тогда-то Аль-Эрра и обратила внимание на её тело. А острые уши и рога получились как-то сами собой. Она не знала, где их подсмотрела, но длинные огненные волосы отлично смотрелись в обрамлении высоких крутых рогов, и ифрит оставила их как есть. Помимо пламени, заполняющего глаза девушки и огненных волос, о необыкновенном происхождении Аль-Эрры напоминала ещё кожа – темно-серая, с вкраплениями каких-то чешуек, отливавших чёрным металлом.

Вместе с образом приходили и навыки. Она научилась управляться с кораблём, и больше не поджигала такелаж, поднимая паруса или взбираясь по вантам. Ей нравилось сражаться – она приложила всё усердие к овладению абордажной саблей, а затем обзавелась своим оружием – длинным цепным хлыстом, который приноровилась поджигать, перед боем смазав легковоспламеняющимися маслами. Единственное, что так и не пришло – прозвище. Соратники вокруг становились Косыми, Долговязыми, Чёрными Смертями, но никто не звал Аль-Эрру Огненным Хлыстом или Бичом морей. Даже когда она наконец заполучила свой корабль, "Морской дервиш" (водоизмещение почти триста тонн!), и стала уже капитаном Аль-Эррой, это сокровище (а длянеё все вещи мира были сокровищем, которым она желала бы обладать), было увы, пока недоступно.

И вот теперь, после налёта на корабль каких-то торговцев, кажется, из Мезинии, уже две недели её преследуют сплошные неудачи. "Морской дервиш" протаранил барк этих бедолаг под покровом ночи, и спустя полчаса всё было кончено. Среди них был особенно пышно и красиво одетый мужчина – он пытался сделать что-то с причудливой лампой, но прежде чем коснулся её, огненный хлыст обвился вокруг его шеи, и Аль-Эрра легким движением сломала ему позвонок. Лампу она оставила себе – таких ещё она не встречала, и, по рассказам, в них часто прятали джиннов. Это было необычным приобретением, и потому особенно ценным – не потому даже, что она мечтала о дворцах, возведённых за одну ночь и садах, выращенных за неё же, а потому что это была первая вещь такого свойства, которую она встретила за свою – уже достаточно долгую, по меркам обычных смертных, жизнь.

Разумеется, показывать она никому её не стала. Капитан не была скрытной или жадной со своей командой, просто такая вещь очевидно, ввела бы её людей в искушение. Недовольные будут всегда, даже если ты честно делишь добычу, а лампа могла стать легким способом сменить капитана на судне. А у Аль-Эрры были большие планы на своего "Дервиша".

Которым, кажется, не было суждено сбыться.

Видимо этот человек, у которого она силой отобрала лампу, занимал высокое положение или имел хороших друзей – за её кораблём вдруг начала гоняться целая флотилия, и Аль-Эрре пришлось скрываться в этих негостеприимных мёртвых землях. Бросив якорь в какой-то безымянной бухте, ифрит дала приказ ремонтировать пострадавшего в последней стычке "Дервиша". Вот только на многие мили вокруг была лишь пустыня, а без дополнительной помощи и ресурсов восстановить корабль было нельзя. Потому капитан, устав ждать у моря погоды, отправилась вглубь этих таинственных земель, прихватив лишь свой нехитрый скарб и, конечно же, лампу. За эти две недели она не раз попыталась наконец вызвать джинна - сейчас помощь такого союзника была бы как нельзя кстати, но сколько бы не тёрла подозрительный светильник ифрит, ничего не происходило. Она пыталась тереть его в ладонях, чесала носиком спину, прикладывала к щеке, дула внутрь – всё безрезультатно. Наконец, на исходе второй недели, присев на подвернувшийся камень, она в сердцах бросила лампу в песок.

— Да будешь ты работать, проклятая посудина! — взорвалась Эрра, — Чтоб мне утопиться в лаве, я прокляну тот день, когда решила напасть на этот никчёмный корабль!

... И в этот момент всё и случилось. Она увидела Рошни. Вернее, она ещё не знала, что это Рошни, а только какая-то синекожая девица. Заявление джинна о козлиной морде заставило Аль-Эрру на время потерять дар речи от такой наглости – именно поэтому, наверное, той и не досталось цепного хлыста в первую же минуту. Подобрав отвисшую челюсть, ифрит наконец ответила:
— Нет это кто ТЫ такая, мелочь белобрысая! — выпалила она. — Где джинн, который должен сидеть в этой лампе, я тебя спрашиваю? Я убила предыдущего владельца и теперь являюсь хозяйкой этой жестяной посудины!

Недолго же ей удалось порезвиться.

Мезиния была ей хорошим домом, пожалуй. Там она родилась, в узкой долине, разделённой надвое маленькой речкой со смешным названием Беглянка. Джинны делили это место со смертными, ютясь выше по течению, в месте, где Беглянка падала в долину с горного уступа, и люди почтительно держались от них поодаль, огородив вид на скромный водопад вытянутыми к небу камнями, выбеленными мелом. Красиво. И неизмеримо тесно для неё, Рошни, мечущейся вдоль границ известной ей земли, словно тонкая молния.
Как она родилась? Ну, что-то сплело её — ветер, брызги Беглянки, незримые магические Нити, опутавшие благодатную долину, да воля асур, захотевших себе такое чудо. А теперь она пропала, и виной тому, конечно, её любопытство и непослушание, а вовсе не недосмотр старших — по крайней мере, в том она их не винит.

О, Рошни и раньше приходилось иметь дело с людьми. Когда они осторожно просили её помощи в своих маленьких домашних бедах или когда призывали ответить за град в огородах и сорванные её шалостями соломенные крыши. Такие простые и беспомощные, эти чумазые земледельцы. Ей больше нравились другие, заезжие — в красивых пышных нарядах или блестящих доспехах, они нередко обращались к мудрым старшим джиннам за советом, совершали сделки или оставляли дары. Такие ей были интересны, и к таким ей запретили приближаться, но она не послушала. Такой засомневался в её силах, решив, будто она не сможет влезть в обычную масляную лампу. А она решила, что он дурак.

Так начинается история о дураке, поймавшем молнию. И о гиганте, скованном муравьём.

О своей наивности у Рошни было время подумать как следует. Пока сидела в зачарованной лампе, пока выполняла приказы своего ненавистного владетеля. Она была дважды глупа: сначала когда залезла в свою будущую тюрьму, и затем, когда назвала своё истинное имя в обмен на обещание её выпустить. И что бы она ни делала, как бы ни пыталась сломать свои оковы, ничего не выходило. Выходило только терпеть да ждать чего-то, но это что-то всё не наступало...

Он был шарлатаном, должно быть, её хозяин, но с ней в услужении стал уважаемым магом. Рошни даже не знала, как его зовут, потому что в именах, оказывается, сокрыта сила — так что это он был мудр, а вовсе не она. Она была глупой маленькой асур со сквозняком в голове — и только в литом латунном погребе под круглой крышкой он начал устаканиваться. Здесь, внутри, для неё был приготовлен целый мир, хоть и фальшивый.
Она была в нём пылинкой, пляшущей в кудрявой бесконечности сухих вихрей, что сами являлись её же кровью и плотью. В тесной лампе гуляли тучи, яростно закручиваясь в воронку, и били молнии, схлёстываясь и ветвясь, а потом, когда всё заканчивалось, чтобы завтра повториться, на тёмных латунных стенках её тюрьмы, как падающие звёзды, катились вниз блестящие капли дождя.
Сколько их она выплакала. Каждая — чья-то радость, каждая — чьё-то горе. Каждая — капля чистой магии. А она лишь беспомощный узник. Исполнитель желаний, неспособный исполнить ничего для себя, кроме грустного мотива о царице ветров и гроз, попавшей в ловушку собственной беспечности.
Скольких она кляла. Своего Мастера — всякий раз, как кланялась ему. Но больше всего себя, самонадеянную, глупую, хитрую, всесильную и такую слабую, отчаянную и трусливую. Сколько думала, что хотела бы вычеркнуть из памяти, кто она есть, и забыть настоящее своё имя. Может, тогда бы с ней не приключилось подобного в следующий раз. Если он, конечно, будет. Может, тогда бы она смирилась со своей участью и перестала терзаться.

В её лампе было всё: солёный запах моря и мягкие волны, качающие, как колыбель, знойный полуденный ветер и вечерняя прохлада, весёлые барашки-облака и отдалённый рокот грома… В ней было всё, кроме самого важного — выхода. Рошни искала его. Искала всюду, вглядываясь в непомерное далеко и щупая руками под самым носом. Оборачивалась мельчайшей блёсткой тумана, только чтобы не суметь просочиться в магическое нигде. Вырастала до размеров тайфуна, чтобы упереться в непроходимое ничто.
Волшебные декорации вокруг неё рушились, выставляя напоказ истинный вид её узилища, лишь когда Мастер, владетель её и тюремщик, снимал свою наговорённую печать. Тогда стиралось её фальшивое звёздное небо, отслаиваясь, словно куски сырой фрески, опадало — и Рошни видела выход. Но тогда-то ей и не хотелось выходить, однако выбрать она не могла. Она вся превращалась в вопящее торнадо и уносилась ввысь, в открывавшуюся лазейку размером с ноготок.

Последнее время этого долго не происходило. Впрочем, не ново. Иногда её услуги не требовались неделями, и она просто скучала, не делая ничего и всё разом: сплетала и расплетала воздушные косы, гонялась за своим туманным хвостом, объявляла грозы, наливала озёра и осушала их, выветривая влагу всю до капли. Иногда она ловила себя на мысли, что после таких перерывов в принципе не против выполнить просьбу-другую, только бы хоть немного размяться от этого тоскливого безделья. Мастер с улыбкой говорил, что она становится более покладистой. Рошни закатывала глаза да демонстративно потягивала своё почти-человеческое тело.

Она выдумала себе этот облик ещё там… Ещё дома. Присмотрелась к людям, покривлялась перед своим отражением в глади Беглянки — и вот. Получилась не низкая и не высокая девчушка с синеватой кожей, излишне пересыпанной блестящими драгоценными камнями вместо родимых пятен, и будто живыми, похожими на облака пушистыми кудрями. Глаза как два лазурита — глубокого синего цвета. Не совсем по-людски, конечно, но ей и так нравится. Жаль, покрасоваться особо не перед кем, даже в те редкие моменты, когда удавалось вырваться наружу.

Но когда теперь наружу? Что-то сейчас было не так. Она чувствовала это, но взаперти судить было сложно. Рисованные стены её тюрьмы не давали никаких подсказок, и Рошни беспокоилась всё сильнее, так что когда они вдруг рухнули — совсем не так, как обычно, в этот раз было сдёрнуто с её клетки звёздное покрывало, — джинн выпорхнула во внешний мир, забыв заготовить новое проклятье для этой встречи. В растерянности — а может потому, что не почувствовала больше внутреннего принуждения, — она даже забыла поклониться... кому?

— Э-э? Ого! — опешила Рошни. — А ты ещё кто, козлиная морда?

Она скорчила гримасу, подозрительно вытаращив свои ярко-синие глаза из клубящегося облачного безобразия, в которое превратились её растрёпанные локоны. Отступив на пару шагов назад, взглянув на лампу в руках незнакомки, а потом снова той в лицо, джинн деловито ткнула руки в бока. Ветер, который она принесла с собой, трепал её волосы и широкие цветные шаровары. Блестящий песок вился вокруг её голых ступней, на лодыжке, почти скрытый мягкой тканью штанов, замыкался сотканный из капель браслет-гусеница, а ногти переливались перламутром.

После поисков среди обломков судна, Крэг был слегка раздражён. Ему попадались в основном пустые кошельки, выпитые меха и идолы-пустышки, которые моряки таскали с собой наудачу. Попытка найти еду тоже не дала результатов, вернее, результаты были – нашлись рис и вяленые морские гады, которых скармливали команде. Их вполне можно было есть, и даже рис отварить было не большой проблемой. Варвар знал про один способ, которым он пользовался, когда путешествовал с караваном через болотистые леса на караю мира. Достаточно было выкопать ямку в рыхлой и влажной почве, и, о чудо! Через десяток минут она наполнялась готовой для питья и готовки водой. Впрочем, лучше было подогреть её на костре, иначе коварные духи болот пучили животы странникам попадая внутрь с сырой водой.

«Должно сработать и с песком. Вырыть бы там на берегу яму и подождать, пока там накопится вода. Кажется, оно работает именно так» - Удовлетворённо хмыкнул Крэг, разглядывая провизию. Можно было вытряхнуть часть риса из мешка, и положить туда вяленные дары моря. При этом стоило учесть, что мешок ещё надо тащить на себе, поэтому варвар не рассчитывал взять с собой много.

Но повсюду оставались не менее ценные вещи. Оружие, например. Большей частью варвар умел интуитивно пользоваться, ему довелось сражаться и плоским гладиусом, которым на арене один воин перерубает шею другому, и изогнутым хопешем, которым дети пустынь коварно отводят мечи врага, подрубая затем ноги. Так что он понимал принципы почти всего, что видел в зажатых предсмертной агонией руках мертвецов.

Впрочем, его секира ему нравилась больше. Хотя, от более маневренного меча и пары ножей для метания он бы не отказался. Их вполне можно было приткнуть на поясе у набедренной повязки, чтобы легко и удобно при случае достать.

И тут он услышал, как дикарь что-то прокричал.

«Змей? Самый настоящий морской змей? Вот это будет схватка» - мелькнула мысль Крэга, пока тот оценивал обстановку.

Принять бой в воде означало почти неминуемую смерть. Среди обломков корабля змея будет трудно заметить, отчего тот мог легко утянуть на дно воина и там попросту задушить в своих кольцах. А если змей был не один, то ещё живого человека ожидала печальная участь – клубок голодных тварей разорвал бы его на части, пока тот не мог ничего сделать.

Поэтому, идею вплавь добраться до зарослей у берега Крэг сразу же отбросил. Оставаться же на этом месте было тоже не самым удачным решением, ведь вполне могло оказаться, что чудовища никуда не уплывут, нажравшись трупов, качающихся на волнах в изобилии вокруг корабля. Тогда перейти куда-то ещё точно не выйдет. А пить и есть хотелось всё больше.

Оставался вариант передвигаться с боем сквозь обломки других кораблей, в конечном счёте достигнув берега. Не зная количество врагов, Крэг поступил бы именно так. Да, он не боялся боя и поганого вида чудовищ, но он отнюдь не был безумцем, готовым так легко отдать свою жизнь на волю судьбы. Оставалась ещё и лодка, уплыть на ней было самым простым решением. И если другие планы покажутся ему неудачными, он всегда сможет прыгнуть в лодку, и не важно, что думает об этом её хозяин.

Выкарабкавшись из полуразвалившегося трюма, он громко позвал своих спутников.

- Ниназу, Лаэрт! Похоже, у нас скоро будут гости, предлагаю поскорее закончить дела здесь и двинуть вон на те скалы неподалёку, а то сейчас здесь будет неведомо сколько голодных морских гадов. Я готов встретить их моей острой секирой и даже смогу утащить с собой добрый десяток, но, готовы ли вы? Мы всё ещё можем взять лодку этого человека и спокойно доплыть до берега. Может мы даже успеем вернуться за хозяином, когда высадим кого-нибудь в безопасности. Решайтесь, а я пока положу в лодку то, что смогу найти среди припасов. Не плыть же нам с мешками на спине, в самом деле.

В очнувшемся мужчине Ниназу признала одного из тех, кто "держись со своей магией от меня подальше". Не сказать, что на корабле их было немного настолько, что можно запомнить каждого, но он один из тех, кто сказал это вслух. Это и запомнилось.

Впрочем, для служительницы всё было едино. Она никогда не навязывала свою помощь и уж тем более что-то выходящее за рамки человеческого понимания и принятия.

- Ниназу, - коротко ответила жрица и сдержанно улыбнулась, - обладание не всегда вред, тем более, если получить согласие. Попробуй. Кому-то это могло бы стать даже в радость.

Нага была наслышана о нравах вольных народов, но там, где она провела большую часть жизни, такое отношение к женщинам не было распространено. Да и она сомневалась, что Крэг стал бы довольствоваться расположением лишь одной "красавицы".

- Очень надеюсь, что нам попадется и мой багаж, многое из моих вещей моглио бы быть полезно. Припрятанного эля там, к сожалению, нет, - Ниназу пожала плечами и поднялась на ноги, пряча сбившиеся в колтун волосы. Заняться ими она могла позже, сейчас можно было обойтись капюшоном, - идем.

  Зашипев на противного попрошайку, который был всего на полторы головы ниже её самой, ведьмочка украдкой пнула его по ноге, что бы тот не тянул свои загребущие руки к её птице и вприпрыжку отбежала прочь. Да они с Гарькью столько лет вместе, что она скорее мальца на корм сороке пустит, чем отдаст своего верного питомца на сожрание всяким плаксам. Укрывшись в отряде людей посолиднее, что не иначе как на войну собирались, а потому не проявляли гастрономического интереса к пичугам, она приняла палку и тут же оперлась о неё как о посох. Если кто-то надеялся, что она будет ей размахивать аки былинный богатырь и бить вражин по головам, то этот кто-то крепко ошибся.
  — Палки эти ядовиты. — Любезно сообщила она Аджаю и пояснила: — Даже жуки вон местные их не жрут. И грибы. И черви.
  А жуков меж тем хватало. Мелких, крупных, жужжащих со всех сторон и копошащихся как на земле так и на деревьях. Некоторые наверняка даже кусались вовсю, вот только к самой Дарлире никто не подлетал, чему она была несказанно рада и о чем помалкивала, подозревая, что амулет от кровопийц могут и отобрать. Пробираясь вместе с отважными охотниками в глубь сих земель, она не прошла и двух сотен шагов, как принялась задерживать отряд возней с травами. Хитро прощуриваясь и тихонько бормоча то-ли заклинания, то-ли какие-то цитаты из мудрых книг, она деловито разглядывала каждый встречный куст стараясь по смутно видимой под заклятьем ауре растения определить его свойства. Определялось так себе, каких-то особо ядовитых или пропитанных нитями магии плодов или листьев видно пока не было, а всякая ерунда вроде хмельных трав или стойкой синего красителя её не привлекали. Но на всякий случай, что бы парни не расслаблялись она с важным видом посоветовала не дышать пыльцой папоротников. В смысле, когда они зацветут. Или хотя бы высохнут. Подобрав под деревом какой-то странный пупырчатый плод, что напоминал одновременно жабу и мелкое красное яблоко, она придирчиво его оценила, понюхала и протянула попутчикам.
  — Вот, красножаб. Съедобный. — Нарекла она неведомый плод, забыв уточнить, что съедобный-то съедобный, даже сладкий, наверное, только краситься сок будет со страшной силой. Ну походят пару дней разукрашенными, или там нужду кроваво-красную справят, велика ли печаль?
  — А чего мы вообще сюда пришли-то? — Спохватилась она еще минут через пять, когда пыталась понять, можно ли пить сок одной на удивление водянистой лианы. Получалось, что вроде можно, она даже отломала листик и успела слизнуть несколько капель чуть солоноватого сока, да так и уставилась на парней облизывая лиану. Пара охотников теперь, к слову, напоминали перемазанных в свежей крови упырей. Да и клюв у сороки тоже стал зловеще-красным на зависть всем орлам да соколам.
  — Если еду ищем, так проще же крабов каких наловить - весь берег рыбой да всякой живностью завален, а если место для ночлега - так лучше кого на дерево повыше загнать, посмотреть, чем наугад бродить. Да и тут уже вроде получше чем на берегу...
  Договорив она вцепилась в лиану, словно собака в кость и вскоре сумела прокусить жесткую оболочку и начать пить сок, что тек там будто в какой-то трубе. Насосавшись в волю, она пустила к живительной влаге прочих страждущих, что уже похватали меха, а сама отошла к дереву, чья кора была кем-то содрана как раз на уровне её лица. Понюхав эту рану и потыкав рыхлую кору пальцем, она решила, что толку с неё не будет и только после этого поняла, что ни она, ни парни тут деревья ещё не обижали, а значит наследил тут кто-то посторонний, причем не слишком давно. Повертев головой она заметила и иные следы неведомо кого, что пробирался тут круша сухие ветки кустов.
  — Аджай. — Позвала она, вероятно, нынешнего главу кочевников, что по-прежнему берег правую руку, пусть синяк уже и перестал наливаться чернотой. — Глянь-ка, как думаешь, кто тут кроме нас бродит? Лоси? Кутьяры? Или кто там ещё норовит рогами о деревья чесаться?

Когда отвязанный от мачты мужчина пришёл в себя и заговорил, Крэг признал в нём Лаэрта – ещё одного наёмника, с которым он порой делил вахту на палубе и даже пару раз перебросился в кости в каюте с остальными. Он казался Крэгу человеком, которому можно доверять, если окажешься в ситуации подобной той, которая разыгралась вокруг них вчера ночью. Впрочем, на многое варвар не рассчитывал – в людях он видел лишь союзников, а не друзей.

- Язык этого дикаря похож на стигийский, я сказал ему пару слов, и, кажется, он меня понял. – Варвар пожал плечами – Сдаётся мне, мы в Стигии, Лаэрт, или где-то поблизости. Не слыхал я о месте подобном этому, хотя мы здесь далеко не первые, кого море выплюнуло на скалы.

Варвар обвёл секирой остовы других кораблей.

- Наверняка здесь водятся какие-нибудь гнусные морские твари, вроде морских змей или что-то вроде того, но пускай только попробуют показаться, мы мигом выпотрошим любого, кто попробует нас сожрать. – Крэг хищно улыбнулся, проведя пальцем по блестящей секире и щёлкнул ту пальцем. Лезвие, играя на солнце, издало лёгкий звон.

- Предлагаю осмотреть корабль и устроить костёр на берегу, мне после всей этой морской возни дико хочется есть, да и погреться не помешало бы. – Хэк ловко стал пробираться по разломанной палубе, пытливым взглядом выискивая уцелевшие грузы. – Как оклемаешься окончательно, присоединяйся, Лаэрт! Может твой меткий глаз найдёт бочонок с элем, который мы так и не допили этой ночью.

Перебравшись поближе к тому месту, где была жрица, Крэг махнул свободной рукой в приветственном жесте.

- Как тебя зовут, жрица? Не пугайся, я не причиню тебе вреда. Хотя, клянусь Митрой, за обладание такой красавицей, как ты, всего на одну ночь многие из тех, кого я знаю, отдали бы всё своё золото и заложили последние крохи нажитого. – Варвар усмехнулся в усы. - Кстати, моё имя Крэг Хэк, и я хочу, чтобы мы вместе попробовали найти что-то полезное среди того, что осталось от корабля, если ты можешь двигаться, то помогай, ну или присоединяйся к нам с Лаэртом на берегу, когда мы закончим.

Не видя смысла растягивать разговоры, Крэг вернулся к поиску ценных грузов.

- Неясыть болотная! - Рявкнул Лаэрт и дёрнулся назад. Но так как его удерживал здоровый мужик, только ударился затылком о мачту и пришёл в себя окончательно. Отчаянно закашлялся, похлопал по руке мужика, мол, всё в порядке, отпускай и несколько раз моргнул. Ощущение было такое, будто вынырнул из глубокой бездны. Вонючей глубокой дыры. Вроде бы, все части тела слушались, но по лбу расплывалась боль, словно от сильного ожога. И она не уступала, а может быть была даже сильнее, чем больше в затылке от удара о дерево.

- А-а, Большой Рот. Благодарю. - Наконец, он смог разглядеть того, кто ему помог. Благодарно кивнув, он похлопал себя по бокам, нащупывая оружие, сплюнул сгусток крови на то, что осталось от палубы и, наконец, негромко хмыкнул.

- Слышишь, Яне, убери-ка от меня свой костыль и не привыкай тыкать им в людей. - Едва ли в голосе была угроза. Скорее, какое-то скрытое веселье. Да и чего не радоваться-то? Буря осталась позади, а он жив и целее целого! И дорога по прежнему только одна - вперёд!

- Покажи руку, Яне. Руку покажи! - Он вытянул свою собственную ладонь и повернул её тыльной стороной к дикарю и помахал показывая, что имеет в виду. Несколько секунд задумчиво рассматривал руку дикаря и покачал головой.

- Понятия не имею куда нас занесло и где водятся такие животные. Крэг, да? Есть какие-то мысли? - По рыжеволосой едва ли скользнул взглядом. Впрочем, как и за всё время путешествия. Избегал как её компании, так и общества её спутниц, отказывался от предложенной ими еды и вообще старался не дышать с ними одним воздухом. И лишь один раз за путешествие буркнул "Не суйся ко мне со своей магией".

Заголосивший дикарь немного смутил Крэга, похоже, даже если незнакомец и не был настроен враждебно, но с багром в руке явно не был безобиден. Оставаясь настороже, варвар бросил короткий взгляд туда, куда указал мародёр – у мачты неподалёку был кто-то привязан, при этом тело не выглядело разбитым, вспухшим или окровавленным. Это давало надежду, что человек всё ещё жив и не захлебнулся водой во время шторма.

Вернувшись взглядом к незнакомцу, Крэг на секунду задумался, но тут же опустил секиру, решив, что стигиец не представляет такой большой опасности, чтобы тратить на него время. Ведь он всегда может успеть быстрым, как лапа снежного барса, ударом окончить жизнь несчастного грабителя.

«Похоже, что этот человек пришёл сюда копаться в обломках судна. Что ж, у всех есть право искать себе средства к существованию. Вот только наверняка кое-какие обломки и мне самому пригодятся. Может среди них найдутся бочонки с водой и не порченая пища.» - рассудил Крэг, разглядывая покорёженный остов.

Поманив за собой рукой дикаря и показав ему пальцем на мачту, Крэг стал пробираться сквозь обломки. Стигийского варвар не знал, вернее знал только самые простые слова, которыми может перебрасываться командир наёмников с простыми солдатами.

- Ты мне помогать. Потом искать вещи вместе. – Варвар вспомнил кое-что из своей короткой, но плодотворной службы в караване у одного богатого стигийца, которого занесло близко к варварским краям.

Добравшись до мачты, он стал перетирать острием секиры верёвки, удерживающие человека, одновременно держа того за ворот кожаной куртки, чтобы тот чего доброго не упал, и не укатился в кучу обломков, теперь уже точно переломав себе кости.

Тем временем неподалёку зашевелилось ещё одно тело. Молодая девушка с прекрасными огненно-рыжими волосами слабо шевелилась, в попытках что-то сделать. Короткий взгляд варвара из-под надвинутого шлема распознал в ней жрицу, которая плыла с ними. Пускай она и была по всем признакам явно чем-то не совсем человеческим, в трудной ситуации компанию не выбирают.

- Похоже боги сегодня удачно бросили кости не только для меня – пробормотал варвар, продолжая сосредоточенно пилить верёвку.

  Сидящая на свисающем над водой обломке мачты мокрая словно мышь Дарлира мертвой хваткой сжимала свою непромокаемую котомку, которая ещё совсем недавно служила ей спасательным поплавком. Сведенные судорогой пальцы ныли от напряжения, но она лишь упрямо поджимала губы, решив так и таскаться с котомкой пока не выберется на сушу. Там ведь её шляпа! И черпало, и... и... В очередной раз вспомнив, с каким звучным бульком ушел под воду её огромный котёл, а разудалая волна смыла из комнаты её и без того немногочисленные пожитки вместе с ней самой и истошно трещащей Гарькью, она всхлипнула и еще крепче вцепилась в котомку. И полугода не прошло, как черный огонь выжег их с учительницей чащу, как пропала старуха в вихре войны, а сама она стала скитаться по миру как бездомная бродяжка... Так теперь еще и море решило прибрать остатки её вещей и последнего друга... Злобно плюнув в это самое море Дарлира напыжилась, пытаясь проклясть гадкую лужу, но пятно чуть покрасневшей воды рядом с ней тут же смыла очередная волна, легко растворив её ничтожную волшбу в бескрайнем море. Плюнув ещё раз, она раздражено фыркнула, отвернулась и заметила усаживающегося рядом парня.
  — Ммм? — Непонимающе уставилась она на сына старейшины. Так вот на чей плот ей посчастливилось выбраться...
  — Не умею что? Штопать паруса? Отгонять пиратов? Ходить по воде? Заклинать шторма? Нет, не умею. — Буркнув последнюю фразу даже как-то обиженно, она вновь надулась, но заметив здоровенный стремительно чернеющий синяк на плече парня принялась помаленьку перебираться с обломка мачты на палубу. Выбравшись на мокрые доски настила, она сунула руку в котомку и, выудив склянку с лечебной мазью, принялась за целительство, по прежнему прижимая сумку к себе, словно бы боясь, что злобное море вновь накинется и попытается отобрать её последние пожитки.
  — Сиди-терпи, не дергайся! — Строго приказала она и по заветам вредной старухи-учительницы пару раз кольнула раненное плечо кончиком амулета-клыка, что бы спустить лишнюю кровь и стала с силой втирать мазь не обращая внимание на болезненные стоны парня.

Свист ветра, слепящие хлопья воды, отрывистые крики, суматоха и бесконечная тряска. Или нет? Последнее, из другого сна. Это случилось гораздо раньше. Кажется даже, в прошлой жизни. А здесь было другое.

С кем я говорю? Кому отвечаю?

- На весла! - Сказало усатое лицо. И хотя меня прилично бросает из стороны в сторону я выполняю эту команду.

Весло как влитое ложится мне в ладонь. Я был гребцом-невольником и эти воспоминания останутся со мной на всю жизнь. Но я снова изменил судьбу.

- Гребите, если хотите жить! - Кричит большой рот прямо мне в ухо. И я гребу. Все знают, что я продаю клинок. Я боец. Но сейчас нужно сесть на вёсла и грести. Ещё не время отдаваться на волю ветру и волнам. Пока мы в силах что-то изменить, мы не можем сдаться!

- Иди ко мне. - Шепчет отражение в воде. И я вижу его. Сквозь слёзы дождя, не смотря на расходящиеся круги-волны. Женщина тянет ко мне тонкую руку. Она обнажена и на ложбинке между грудей, которые я целовал тысячи раз, ещё нет магической татуировке в виде глаза.

Нет, я не верю. Слишком рано. Ты сама говорила мне это. Ещё слишком рано. "Оставайся в этом мире, а я буду ждать тебя в следующем."

Черты дорогого лица исчезают. А вместо них я вижу гротескное лицо, которое беззвучно хохочет разевая толстые уродливые губы.

А потом боль. Мир вверх тормашками. Кровь - моя кровь - на губах и на руках. Я перестаю что-либо понимать, но продолжаю бороться за жизнь. Врёшь! Не возьмёшь, сука! Я прошёл через ад, я возрождался из пепла небытия и я иду дальше. Меня не остановит одна из жалких бурь, вызов которым я бросал все эти годы.

Сознание угасает. Сильно кружится голова. То ли мои руки, а то ли не мои обвязали канат вокруг мачты. То ли я, а то ли она, женщина с татуировкой, затягивает узел на моей груди. Я чувствую солоноватый поцелуй на губах. И засыпаю.

В ту ночь, Крэг сидел с остальными охранниками в тесной кают-компании и бросал кости под громкие возгласы радости от побед и горечи от поражений. Был выкачен из трюма бочонок эля, звенели по столу серебряники и медяки наёмников. А потом внутрь каюты зашли дозорные и под общий гвалт, свист и шум выгнали под ночное небо следующую смену.

Среди новых дозорных был и юный варвар. Он неторопливо прошёлся по палубе, держа факел в руке и вглядываясь в даль. Неожиданно, смутное беспокойство закралось к нему в сердце, и, в попытках понять, что не так, он лихорадочно стал обдумывать происходящее. Наконец, посмотрев на паруса, Хэк понял – они колыхались уже не от лёгкого морского бриза, сопровождавшего их корабль на протяжении всего пути, а то и дело вздымались могучей волной под рваными порывами диких ветров, которые гнали разрушительные шторма по морям, переламывая всё на своём пути.

Мысли варвара были прерваны очередным резким порывом ветра, который будто хотел смести всех матросов за борт. Словно морской бог высунулся из-под воды, и надув щёки, подул на них изо всех сил. Тут же палубу окатило пенистыми брызгами, насквозь промочив то немногое, что Крэг называл одеждой. Мгновенно отсыревший факел виновато зашипел и потух, как и у всех остальных охранников, оставляя корабль почти в кромешной тьме. Только закрытые лампы мерцали под навесами, давая ужаснуться стремительно летящими гигантскими клубами туч, уже закрывшими всё небо.

Где-то у штурвала юнга зазвонил в корабельный колокол, и прозвучали первые резкие команды капитана для матросов. По палубе забегали люди, и Крэг уже хотел было вернуться в каюту охраны, как увидел, что наёмников, сидевших там, уводит куда-то под палубу помощник капитана. В таком удивлённом состоянии на него наткнулся боцман, спешащий куда-то вниз.

Он тут же крикнул, чтобы Крэг присоединялся к остальным на вёслах, и не забыл себя привязать покрепче к скамье, иначе его просто смоет за борт.
«Грести как раб или кормить собой рыб?» - мелькнула мысль в голове парня, и тот сразу же бросился вниз к остальным матросам, заняв место у весла.

Внизу атмосфера была напряжённой, но её скрашивали балагуры из матросов, которые болтали с наёмниками, кроя на чём свет стоит морских богов, которые не дали им спокойно доплыть до порта.

Крэг уже хотел было намекнуть шутникам, что высшие силы не любят глупых смертных, дерзнувших насмехаться над ними в такое время. Как вдруг весь корабль тряхнуло, будто невероятных размеров таран обрушил свой удар на борт. Сквозь доски потолка сразу же полилась вода, а боцман заорал:

- Гребите, если хотите жить!

Тут же стихшие матросы и наёмники усердно заработали вёслами, пытаясь хоть как-то бороться со стихией. Минута за минутой, шёл неравный бой. Буграми встали бронзовые мускулы, пот лился по спинам, мгновенно пропитывая холщовые рубахи. Казалось, что победа близка, и вёсла стали легче, словно кипящий под ними океан расступился, давая кораблю выплыть из бушующего шторма…

Но это всё был обман – призрачная лёгкость оказалась ужасом. Страшная волна подняла судно на свой гребень, чтобы низвергнуть его в самую пучину. А потом их накрыли тьма и вода, разрывающие на куски обшивку, людей и вёсла.

Крэг только и успел поблагодарить покровителя всех варваров, что вовремя привязал себя к скамье, когда бушующий поток ворвался в трюм, сметая всё на своём пути. А затем корабль и вовсе раскололся на части, но этого варвар уже не видел, океан вырвал его скамью и швырнул о перегородку, разбивая ту и заставляя варвара запутаться в сетях, накрывавших ящики с грузом. Из последних сил, как умирающее слепое животное, он уцепился за эти сети, в надежде, что море пощадит юного воителя. А затем его сознание потухло, и только крики агонизирующих людей вперемешку с яростными ударами грома, подобными гонгу, в который на небесах бьёт своим молотом обезумевший громовержец, ещё долго эхом звучали в его голове.

Сознание вернулось резко, как меткий удар портового матроса-пьяницы, возжелавшего ваш кошелёк в тёмном переулке. Крэг захрипел, выплёвывая остатки морской воды с тиной и перевернулся на бок, махая руками в воздухе, словно продолжая искать спасительную сеть, за которую он ухватился перед отключкой. Дико хотелось разорвать своё горло, и влить туда здоровенный мех с чистой водой, чтобы хоть как-то унять жажду. Но вот боль и ломота в конечностях постепенно отступили, и варвар снова смог двигаться.

Возблагодарив бога войны, за то, что уберёг своё дитя и не дал проклятым обезумевшим духом моря утащить секиру со спины, варвар поднялся на всё ещё шаткие ноги и расправил плечи. Вокруг были следы страшного кораблекрушения: искорёженные остатки корабля и переломанные трупы менее удачливых матросов и наёмников.

Надо было осмотреться, вдруг кто-то ещё оказался столь же удачлив, что смог пережить подобное.

Краем глаза он успел заметить, как к остову лезет какой-то парнишка. Руки сами потянулись к спине, снимая секиру. Мало ли какие мысли были у юнца. В любом случае, без боя он не сдастся, будь это хоть трижды король этих земель, или сам морской бог в обличье мародёра, пришедший, чтобы насмехаться над выжившими.

В ту ночь Ниназу не спалось. Впрочем, как и в любую предыдущую. Несколько дней, после того, как корабль покинул гавань, с непривычки её жутко укачивало. Слишком долго нага не покидала твердую землю, слишком долго она не покидала стен храма Великой Богини.

Безуспешные попытки твердо стоять на ногах, заканчивались попытками хватать ртом как можно больше воздуха, чтоб удержать рвотные позывы и добраться до маленькой каюты, которую ей любезно предоставил капитан. Ей и еще четырем жрицам храма, которые сопровождали Ниназу в Стигию.

Довольно быстро удалось создать отвар, благодаря которому, девушка могла спокойно переносить путешествие, не злоупотербляя посещениями палубы. От вида моря ей становилось дурно.

В необходимости хоть чем-то себя занять, чтоб время шло хоть сколько-то быстрей, Ниназу предложила капитану себя на роль местного лекаря, уверив того, что ни одна даже самая заразная болезнь не передастся ей никаким способом. Капитанские шуточки на счет иного рода услуг, которые она и жрицы могли бы предоставлять, само собой, исключительно по своему желанию, ему и матросам, девушка предпочла не замечать. Впрочем, капитан не настаивал, памятуя о том, какую сумму ему пообещали, если он доставит компанию в целости и сохранности в Стигию. Свиток с царской печатью он бережно хранил в одном из своих сундуков, надежно запертом на ключ. Об этом, конечно же, никто не знал и знать не мог. Тем не менее, ни один из тех, что служили на корабле не пытались посягать на честь кого-либо из храмовой пятерки. Не исключено, что часть из них не делали этого из-за боязни гнева Великой Богини, но основная масса, конечно, была заведомо уведомлена капитаном судна.

Большую часть пути, Ниназу была занята приготовлением микстур и отваров для лечения матросов от мелких ссадин, переломов и обезвоживания. Магия была забыта до обстоятельств исключительной важности, моряки не любили ничего, что не могли объяснить, поэтому Ниназу использовала лишь то, что могла приготовить собственноручно из припасенных ею трав, порошков и эликсиров. Благо, этого хватало слихвой. Ну и немного втихушку, если случай был особо запущенный.

В момент, когда начался шторм, девушка находилась в своей каюте, как и её спутницы. На случай таких обстоятельств у них были четкие инструкции от капитана - "свалить к чертовой матери с глаз долой и не мешать".

Ниназу ощутив, что намечается что-то жуткое, готовилась к буре по своим возможностям. Все вещи были сложены в льняные сумки, а основные ингредиенты надежно упакованы в сундук. Всё это с помощью заклинания нага оплела крепкими ветвями лианы, чтоб хоть как-то уберечь запасы от порчи на случай шторма и сохранить всё в одном месте. Плюс к сохранности ветви давали шанс, что запасы не затонут и их можно будет отыскать.

На себя она надела простую льняную рубашку, плотную жилетку, легкие штаны, сапоги до колена и укуталась в темно-зеленый плащ из листьев растений. На её шее поблескивал медальон, который она никогда не снимала. Это была её удача, её батарейка, её напоминание о том, что она служительница Великой Богини и если случится страшное, то она непременно защитит её и сестер.

В самый страшный момент, когда казалось, что всё что осталось от корабля это каюта с летающими в ней по стенам жрицами Богини, Ниназу вцепилась в свой плетеный короб и шепча молитву, крепко зажмурила глаза. Совсем скоро крепкий удар по голове заставил девушку отключиться и пропустить оставшуюся часть кораблекрушения.

Она не видела, как каюту пронзила какая-то огромная балка, унесшая разом жизни двух её сестер. Она не застала момент, когда огромный поток воды вынес её, обнимающую плетеный короб и оставшихся сестер в открытое бурлящее море, заполоненное обломками и телами погибших уже, или погибающих прямо сейчас людей. Она не застала момент, когда пошла ко дну одна из двух жриц, не сумевшая выпутаться из опутавших её сетей. Она не застала момент, когда закончилась огония последней сестры и жизнь покинула её широко раскрытые глаза. По великому благословению Богини, Ниназу потеряла сознание и не видела этого.

Золотые глаза медленно раскрылись, а тонкий язык прошелся по солёным иссушеным губам.

Рассвет.

Шум в голове усложнял процесс понимания произошедшего, но конечности инстинктивно двигались, проверяя целы ли кости.

Горло и легкие горели, а морская вода, попавшая внутрь просилась наружу. Ниназу резким движением перевернулась лицом вниз и её вырвало. Кости были целы.

Воды. Единственным желанием было достать пресной воды, чтоб унять жжение. И хоть сил было немного, руки сами стали складываться в знак, а губы шептать заклинание.

- Нет. - Малышка очень серьёзно покачала головой. - Я запомню тебя, как Траина Смелого. Дворфа, который не отвернулся от слабых в беде. И никогда тебя не забуду.

Она сжала кольцо в кулаке. Такое большое, что девочка могла бы просунуть в него три пальца. Благодарно улыбнулась и положила руку на лоб Траина. И последнее, что увидел дворф - были чистые, голубые глаза девочки.

Если подумать, прав пират то. По-дурацки как то все вышло.
А если сильно подумать, какая разница? Смерть есть смерть. Когда смотришь ей в лицо, когда ощущаешь ее холодные пальцы в своей ладони, уже не имеет никакого смысла, какая дорога привела тебя к этой встрече.

Траин закрыл глаза, ощущая непривычный покой в своей мятежной душе.

- Как твое имя, добрый дворф?

Добрый, ха! Поневоле губы слабо искривились в улыбке. Дай приоткрыл один глаз, взглянув на девчонку. Надо же, не к дяде своему безмозглому подошла, а к нему, Траину, проходимцу, которого видит первый раз. Впору бы и задуматься, что за жизнь у нее тут была, но не те обстоятельства. Лениво думать о такой ерунде. Теперь то всяко жизнь пойдет другая.

Дворф пошевелил рукой. Кое-как дотянулся до своей бороды, сунул палец в рот, поддел колечко зубами, стащил с пальца, выплюнул в ладонь. Протянул ребенку. Не какая то там драгоценность, просто печатка стальная, скорей для ломания чьих то носов, чем для красоты. Но тут уж, чем богаты. Прости, дева, знал бы что так обернется, подготовился бы получше.

- Держи, коза. Подарок тебе, на память, - проворчал Траин. Рука была уже холодная, словно чужая. И цепкий смертный иней карабкался выше, подбираясь к плечу. Доползет до сердца, тут то дварфу и конец. - На память... о Траине Бестолковом.

Помолчал и добавил:
- Запомни это день, дева, и не будь такой же дурой, как мы с твоим дядькой. Все, коза, ступай... Живи.

Старость. Старость не пощадила тело старого вояки. Слишком много времени Каркун жил мирной жизнью. Сила ушла из старых рук, рефлексы притупились...
Взмахнув луком, знахарь ткнул окованным наконечником в глаз Мавроду, сбивая тому защиту, а затем, когда пират попытался отбить удар, пнул со всех сил бандита в пах.

Дисклеймер: здесь ожидаются куча картинок и много ссылок на видео в YouTube, которое требует знание английского языка в 95% случаев

Есть тут среди вас любители Critical Role?

Я набрёл на это шоу в YouTube случайно. И оно меня сходу зацепило.

О чём речь для тех, кто слышит впервые: группа профессиональных актёров озвучивания играет в D&D. И делают они это так круто и качественно, что популярность D&D в мире как минимум удвоилась их старанием и удовольствием. Появились тысячи поклонников, их трёх-четырёхчасовой формат передачи показал, что людям нравятся не только короткие видео на десять минут или шоу на стандартные сорок пять минут, они готовы смотреть нечто интересное и более длинные промежутки времени. Весь YouTube пестрит отрывками с эпичными и просто клёвыми ситуациями из множества эпизодов Critical Role. Мастер Мэтт Мёрсер по праву считается лучшим ДМом в мире, но и его игроки не менее круты. Приключения Critical Role происходят в авторском сеттинге Метта Мерсера под названием Экзандрия. Экзандрия — сеттинг жанра дженерик фентези, к которому также относятся официальные сеттинги D&D Грейхоук и Фаэрун. Сам по себе этот мир не является каким-то экстраординарным, но усилиями мастера в нём обитает множество ярких запоминающихся НПС. [ссылка] [ссылка] [ссылка]Игроки не отстают. Они с удовольствием вляпываются в разные ситуации [ссылка] [ссылка], проходят личные серьёзные испытания [ссылка - лучший образец того, как круто можно обыграть отношения с патроном варлока], взаимодействуют друг с другом [ссылка] [ссылка]. Всё охватить невозможно.Поклонники с большим удовольствием, как вы уже могли заметить, рисуют анимации на те или иные крутые моменты шоу, персонажей игроков, пытаются играть в D&D в том же формате, стримя игры или записывая видео. В русскоязычном пространстве есть, к примеру, Random Rules, у которых, что забавно, мастер издалека похож на Метта Мёрсера на минималках (кому интересно — тот сам найдёт).
Ну и, наконец, сейчас делается мультсериал по первой игровой кампании Critical Role (тащемта, их две, вторая сейчас в процессе прохождения). Будет два сезона по 12 серий, выйти должно по идее в мае этого года. На интро можно посмотреть: [ссылка]. И между тем было незатейливо сделано интро для второй кампании: [ссылка] =)

Это всё длинное предисловие было для того, чтобы я наконец-то смог поделиться с вами своей радостью: совсем недавно Экзандрия стала одним из официальных сеттингов D&D. По нему выйдет книга Explorer's Guide to Wildemount, освещающая, что характерно, регион WildMount (Дикогорье в переводе) [ссылка]. Её уже можно предзаказать, выйти должна где-то весной, если я всё правильно помню. Из крутого: там будет представлен новый тип магии (есть арканная, божественная, псионическая, а будет новая) — Дунамансия, работающая с гравитацией и временем, и под этот новый тип магии добавятся три архетипа — файтер Echoknight и ещё две арканные традиции для волшебника.Также выйдет как бы неофициальная книга по другому региону Экзандрии, но продаваться она уже будет на dmsguild.

При этом в русском сообществе ролевиков (а может быть, не только в русском) некоторые люди негодуют по поводу этой книжки Explorer's Guide to Wildemount. Все давно ждут книги по старым любимым сеттингам вроде Krynn, DarkSun и Spelljammer, книги по Фаэруну, освещающие новые его уголки (например, про регион Кара-Тур есть совсем мало информации, как и про много других областей, которые находятся в отдалении от перераскрытого Побережья Мечей), книгу по Грейхоуку, которую, кажется, зажали для пятой редакции, а тут вот такое. Но я лично ничего против не имею, только радуюсь.
Гайд по Дикогорью привлечёт ещё больше людей в D&D, которые, быть может, только смотрели Critical Role, а влиться в настоящую ролевую тусовку у них не выходило по каким-то причинам. А тут по полюбившемуся сеттингу хочешь не хочешь, а возьмёшь набор из семи дайсов и помчишься приключаться на свою задницу! Так что, если выражаться по-ромаевски, больше — не меньше, а не меньше — это же хорошо.

Такие дела.
P.S. Как жаль, что я не умею в английский на таком уровне, чтобы понимать всё! Так бы уже как минимум половину эпизодов первой кампании пересмотрел.
P.P.S. Мой любимчик — Сэм Ригель, он божественно рекламирует [ссылка] [ссылка] [ссылка] [ссылка] и его Нотт крут. А вообще, все персонажи крутые.